Время палача - Страница 63

— А если нет?

Аксан прикусил губу.

— Тогда мы попытаемся перекупить здешнее чудо.

— Ты полагаешь, его можно уговорить?

И снова Аксан чуть замешкался с ответом.

— Во всяком случае, мы попытаемся. Кроме того, оставлять этого типа живым…

— Хорошо, я тебя понял, — перебил его Мастер. — Носорог вылетит к тебе первым же авиарейсом. А там уж решайте на месте как быть. Если получиться заменить старичка на более молодое дарование, я возражать не буду.

— Спасибо, Мастер! — с придыханием проговорил Аксан.

— Чудачок! — голос в трубке рассмеялся. — Лучше думай о том, как будешь выкручиваться.

— Моей крови по-прежнему жаждут конкуренты?

— А как же ты думал! Пока они ждут, но, похоже, мысленно уже все разложили по полочкам. Место на эшафоте готово, Аксан.

— Но если я…

— Если ты заготовишь веские аргументы или явишь нам Носорога номер два, это смягчит приговор. Вполне возможно, мне даже удастся тебя оправдать. Но для этого надо постараться, Аксанчик. Очень и очень постараться.

— Да, конечно. Я сделаю все, что от меня… — Аксан хмуро уставился на гудящую трубку. По обыкновению Мастер отключился не прощаясь.

Глава 23

— Федор, не отставай от группы! Будете отдыхать, когда каждый подтянется в сумме двадцать раз. И не волынить мне! Узнаю, надаю затрещин! — Альберт Полуянович, мужчина атлетического телосложения, огладил болтающийся на груди секундомер, неторопливой походкой вышел из зала. Мимоходом взглянул в большое настенное зеркало. Пожалуй, и в свои сорок три выглядел он еще очень даже вполне. Спортивный костюм белой шерсти, кроссовки «Адидас», крепкая шея, голова с легкой залысиной на лбу. Если глядеть не слишком близко, то ни морщин, ни едва намечающегося брюшка пока и не видно. Хотя чертова молодость, надо признать, уходила. Убегала и испарялась, как он не цеплялся за нее, как ни старался поддерживать здоровый образ жизни. В отличие от хозяина детдома, Альберт Полуянович ни пил и не курил, по утрам совершал трехкилометровые пробежки, не перегружал предстательную железу, регулярно посещал сауны. Впрочем, в сауны нередко ходили все вместе, но и здесь Альберт Полуянович придерживался строгих принципов, внимательно подбирая клиентуру для утех, тщательно следя за тем, чтобы его малолетние любовники были чисты и здоровы…

За спиной раздался восторженный взрыв голосов. Кто-то кому-то, верно, закатал гол, — вот и блажили. Учитель физкультуры поморщился. Эти переростки с ломкими голосами, туповатым юморком и грубыми манерами вызывали в нем стойкое отвращение. А уж утомляли так, что в первые же минуты урока хотелось взять ремень и перепороть весь класс оптом. Может, потому и разрешал им в отличие от младшеньких, занимающихся в маечках и трусиках, наряжаться во что ни попадя — в трико, шаровары и даже в джинсы. Разглядывать костлявые тела не доставляло ему ровным счетом никакого удовольствия. Вот и сейчас Альберт Полуянович покинул их чуть раньше, чтобы навестить своих любимых салажат.

Мягко ступая по коридору, физкультурник свернул направо и почти тотчас столкнулся с Настеной — заведующей столовой детдома, женщиной полной и белокожей, с глазками, присыпанными стальным песочком, с улыбкой, поражающей обилием сияющего золота.

— Опана! Как говорится, на ловца и зверь…

— Интересно, кто это тут ловец? — хихикнув, Настена поправила прядку волос над ухом.

— А вот это мы и выясним… Ну? Придешь сегодня на вечеринку? — опытной рукой учитель огладил зад женщины. — Уже и торт есть, и шашлыки. Шампанское, само собой, будет. Потанцуем, поворкуем.

— Знаю я твое воркование,

— А что? По-моему, пока получается.

— Да разве я что говорю!

— То-то! Только ты уж и дочку с собой приводи.

— А меня тебе мало?

Альберт Полуянович самодовольно усмехнулся.

— Ты же знаешь, я мужчинка ненасытный. И тебе, и ей отломится. Никого не обижу.

— Ох, и козел ты, Альбертик!

— Брось! Ей это даже полезно. Все лучше, чем сопляк-сифилитик в грязном подъезде вставит. Похватит какую-нибудь болячку, и будешь с ней потом возиться. Кстати, на следующей неделе к нам Сам заезжает, слышала, небось?

— Неужели сам?!

— О чем и речь. Так что нужно все тщательно отрепетировать. Может, и дочура твоя не оплошает. Вдруг да понравится столичной жопе? А тогда, считай, все, — карьера, денежки — все в кармане. Только надо понравиться, понимаешь?

— А если не получится?

— Вот и приводи девочку. Проведу ликбез по полной программе. Заодно и ты посмотришь, поучишься.

— Смотреть я люблю.

— Тогда до вечера, котенок!

Виляя обширным задом, «котенок» проследовала по коридору дальше. Физкультурник же, поднявшись этажом выше, зашел в свой кабинет, тщательно притворил дверь. Приблизившись к столу, торопливо включил монитор. Камеры, спрятанные в душевых, послушно начали передавать изображение. На левом экране мылись девочки, на правом — мальчики.

Выпятив губы, Альберт Полуянович удобнее устроился в кресле, вытянул ноги. Подобные минуты он обожал. Выбор очередной кандидатуры, неспешная оценка минусов и плюсов, попытка представить себе, как это у них будет впервые…

Скажи кто учителю, что он давно превратился в садиста-растлителя, он бы искренне обиделся. Художник, способный оценить истинную красоту, — да, пожалуй! Режиссер-постановщик — тоже в цвет, но никак не растлитель! О каком растлении вообще идет речь, если детям прививаются навыки, без которых в этой жизни все равно никак не обойтись. Возможно, чуть раньше положеного, но и это вопрос тоже спорный. Во всяком случае, мастурбировать все начинают с малолетства. Зачем же безобразить «всухую», когда есть возможность приобщения к полноценному бытию? Ну, а проколы случаются со всеми. И тех двух мальчишек, что начали вдруг царапаться и кусаться, наказал бы всякий. Кстати говоря, в Турцию с Грецией к «приемным родителям» дети также уходили вполне добровольно. А уж куда их там пристраивали и в какие такие гаремы они попадали, это было уже не его заботой.