Время палача - Страница 22

В затылке, начинающем слегка гудеть, чувствительно кольнуло, и не без облегчения Дымов позволил себе расслабиться. Границы силового кокона тут же раздались, выпуская господина Мохова «на волю». Заводовладелец немедленно это ощутил. Потрясенно он откинулся в кресле, шумно вздохнул. На лице его отразилась растерянность.

— Черт! — он рассеянно потер грудную клетку. — Черт меня подери! Как вы это делаете?

— Что именно? — Дымов невинно улыбнулся.

— Но я же чувствовал!.. — видно было, что Мохов пытается найти верные слова. — То есть я слышал о вашей клинике разное, но, честно говоря, не слишком верил. Слова «экстрасенс» и «шарлатан» — для меня были синонимами.

— Браво! — Вадим шутливо поаплодировал.

— Вы смеетесь надо мной?

— Да нет, радуюсь, что вы не набросились на меня с кулаками. Значит, можно надеяться, что лечение пойдет быстро и успешно. Что-то до вас все-таки дошло.

Отодвинув кресло от стола, Павел Федорович порывисто поднялся. Руки его вновь начали чуть подрагивать.

— Не знаю, как вы добиваетесь таких штучек, но мне это серьезно не нравится.

— Но ведь вы желаете добра своим сыновьям?

— Да, разумеется, но причем здесь я…

— При том, что ради детей тоже порой надо соглашаться на некоторые жертвы. А вы, простите меня, отцом до сих пор были весьма посредственным.

— Вы забываетесь! — лицо заводовладельца вновь налилось кровью, но Вадим не дал ему завестись, легко огладив затылок «выползшим» из стены огненным протуберанцем. Покачнувшись, Мохов невольно оперся на стол.

— Спокойно, Павел Федорович! Никто не желает причинять вам вред. Скорее — наоборот. Дверь позади вас и не забудьте захватить с собой бланки. Когда заполните, отдадите в регистратуру, аванс уплатите в кассу. А теперь можете идти.

Продолжая опираться о стол, бизнесмен ошарашенно глядел на Дымова. В глазах его попеременно вспыхивали то ярость, то страх.

— Идите же, я вас не задерживаю. — Более жестко произнес Дымов.

Оторвавшись от стола и вяло кивнув, Павел Федорович на негнущихся ногах покинул кабинет.

Помассировав виски, Вадим устало взглянул на компьютер. Возвращаться в сеть решительно не хотелось. Потянувшись к клавишам селектора, он осведомился:

— Как там, Аллочка? Гости ушли?

— Только что. Все четверо.

— Какие еще четверо?

— Как какие? Мохов со своими громилами.

— Хмм… Надеюсь, больше никого нет?

— Пусто, Вадим Алексеевич. Как в Сахаре.

— Вот и славно. Тогда, пожалуйста, приготовь мне коктейль. По нашему старому рецепту.

— Хорошо, Вадим Алексеевич. Что нибудь еще?

Дымов покосился в смуглеющее окно и брякнул:

— Еще вопрос…

— Я вас слушаю.

— Ты свободна сегодня вечером?

— Вечером или ночью?

Аллочка не терзалась комплексами, говорила в лоб и по существу. Новое поколение жило по своим собственным законам, напрочь отвергнув декорации прошлого. Сказывались плоды перестроечной акселерации. Дымов, хоть и дожил до сорока, а так не умел. Не хватало чего-то важного. То ли наглости, то ли цинизма. Он умел обламывать крутых мужиков, легко и просто сбивать спесь с самых оголтелых бандитов, но, общаясь с юными созданиями вроде Аллочки, он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. А потому, вмиг растеряв весь свой начальственный гонор, он по-школьному промямлил:

— Пожалуй, что и ночью.

— Тогда обязательно свободна.

В голосе Аллочки прозвучало неприкрытое торжество, и это отчасти его утешило.

Глава 9

Селимхан Докаев, в определенных кругах именуемый Аксаном, сидел в отдельной кабинке кафе и рассеянно тыкал вилкой в салатный стожок на тарелке. Вкуса еды он практически не замечал и выпил куда больше, чем съел. Зато сидящий рядом Кол наворачивал за троих, давно перейдя от салата к наваристому гуляшу, а от него к плову.

— Хорошее мясцо! — с набитым ртом промычал он. — Помнят, раззявы, кого обслуживают.

Аксан пропустил реплику мимо ушей. Сумрачно глядя на бородавчатый, щедро насыпанный в капусту изюм, он вновь и вновь возвращался памятью к недавним событиям. Не для того, чтобы пережить их заново, а для того, чтобы по прошествию времени попытаться понять, что же с ними со всеми стряслось и отчего Ширяя — водилу способного, не моргнув глазам, пойти на таран с ментовским «луноходом», скрутило, как дохлого школяра, пропустившего удар в интимное место. Да и Кол, на что уж толстокожий, — и тот разом взопрел. Впрочем, самочувствие посторонних Аксана интересовало мало, а вот то неприятное обстоятельство, что и сам он оказался не столь уж состоятелен против каких-то детских страхов, его действительно потрясло.

Собственно, тот чертов туман был сам по себе совсем не страшен. Едва «Вольво» окутало сизой дымкой, Ширяй тотчас включил фары и сбавил скорость. Но уже в следующую минуту что-то приключилось с мотором, и, напряженно всмотревшись в заоконную муть, Аксан ощутил вдруг, как сердце, желудок и прочие его органы сжимаются и холодеют. Глаза сами собой расширились, и представилось вдруг, что где-то там, в туманной каше, ворочается нечто огромное и страшное. Этакое панцирное существо из палеозоя, ящер, сошедший с голливудского экрана. Все было чудовищно глупо, но, едва углядев проявляющуюся из дымки неясную тень, Аксан непроизвольно зажмурился. До обморочных колик он вдруг уверовал, что впереди действительно находится чудовище, вынырнувшее прямиком из детских снов. Поэтому прохожего он так и не разглядел (да, может, и не было никакого прохожего?), а уже в следующее мгновение отчаянно чихнул двигатель, машину повело вправо и они ударились о кряжистый тополь…